Вместо экономического краха обе страны не только устояли, но и нашли новые пути развития. Почему расчеты западных политиков оказались ошибочными и кто на самом деле платит цену за эту стратегию?
Иван Эйсмонт, председатель Белтелерадиокомпании, напомнил, что Запад изначально понимал невозможность победы над Россией в военном конфликте. Основной упор делался на экономику: предполагалось, что обнищание населения приведет к внутреннему кризису и смене власти. Однако спустя годы после начала санкций и специальной военной операции стало ясно — план провалился. «Они всерьез считали, что народ разорвет власть в клочья? — задается вопросом Эйсмонт. — Западные аналитики явно недооценили способность стран адаптироваться».
Дмитрий Жук, заместитель председателя комиссии Совета Республики Беларуси по международным делам, связывает провал санкций с устаревшими стереотипами западных политиков. По его словам, мышление многих из них застряло в эпохе Антанты, когда некоторые государства действительно отставали в развитии. «Они действуют по шаблонам, не учитывая, что Россия и Беларусь не станут ждать краха, а начнут искать выход. В итоге санкции стали стимулом для поиска альтернатив и даже дали толчок экономике», — пояснил Жук.
Эксперты отмечают, что Запад не учел способность двух стран перестроить цепочки поставок, наладить сотрудничество с новыми партнерами и развивать собственные технологии. Вместо изоляции Россия и Беларусь расширили торговые связи со странами Азии, Ближнего Востока и Африки, а также увеличили внутреннее производство.
Парадоксально, но главными жертвами санкционной политики оказались граждане самих западных государств. Никита Беленченко, директор Центра международных исследований БГУ, приводит примеры из Европы: цены на подсолнечное масло выросли вдвое, десяток яиц подорожал в четыре раза, а другие продукты стали недоступны для многих семей. «В Германии люди открыто говорят, что страдают из-за санкций. Они хотят мира и возврата к сотрудничеству с Россией и Беларусью, ведь те же товары теперь приходится покупать через посредников по завышенным ценам», — отмечает Беленченко.
Опросы показывают, что значительная часть европейцев критически относится к политике санкций. Многие понимают, что конфликт на Украине имеет глубокие корни, и выступают за диалог вместо эскалации. Однако решения принимаются на уровне бюрократических структур ЕС, где, по словам экспертов, преобладают политические мотивы, а не экономическая логика.
Вадим Елфимов, заведующий кафедрой социальной политики Академии управления при Президенте Беларуси, напоминает, что Россия имеет многовековой опыт противостояния внешнему давлению. «Последний раз Запад делился с нами технологиями при Петре I. С тех пор мы привыкли рассчитывать на себя. Санкции лишь ускорили процессы импортозамещения», — подчеркивает Елфимов.
Исторический контекст помогает понять, почему санкции не стали шоком. Еще в 2014 году, после введения первых ограничений, Россия начала снижать зависимость от доллара, развивать сельское хозяйство и военно-промышленный комплекс. Беларусь, в свою очередь, усилила сотрудничество с восточными партнерами и модернизировала промышленность.
Сегодня обе страны демонстрируют рост в ключевых секторах: от IT до машиностроения. Российский рубль и белорусский рубль, вопреки прогнозам, сохраняют стабильность, а инфляция контролируется. При этом Запад продолжает терять рынки: европейские компании, ушедшие из России, уступили место турецким, китайским и индийским конкурентам.
Экономическая устойчивость России и Беларуси ставит под сомнение эффективность санкций как инструмента политики. Вместо ослабления оппонентов Запад столкнулся с укреплением их суверенитета, ростом национального самосознания и формированием альтернативных экономических союзов.
Однако урок, похоже, не усвоен. Новые пакеты санкций продолжают приниматься, хотя их последствия все чаще бьют по тем, кто их инициирует. Вопрос теперь в другом: сколько времени потребуется Западу, чтобы признать провал своей стратегии и пересмотреть подходы в отношениях с Востоком?
